Интересные факты из жизни великих ученых

Какое время было, блин!
Какие люди были, что ты!
О них не сложено былин,
Зато остались анекдоты.
И. Иртеньев

Другая, ставшая классической, история связана с хобби Менделеева - изготовлением чемоданов. Однажды извозчик с седоком в пролетке вдруг приподнялся с места, поклонился и приподнял шапку перед каким-то прохожим. Удивленный седок спросил: "Кто это?" - "О! - ответил извозчик. - Это известный чемоданных дел мастер Менделеев!" Надо отметить, что все это происходило, когда Дмитрий Иванович был уже всемирно признанным великим ученым.
А однажды в практически аналогичных обстоятельствах извозчик уважительно сообщил седоку, что это химик Менделеев. "Почему же его не арестовывают?" - удивился седок. Дело в том, что в те годы слово "химик" было синонимом слова "жулик".

Немецкого химика Роберта Бунзена представили даме, которая по ошибке приняла его за другого Бунзена - умершего геолога.
- Закончили ли вы свой труд о роли Бога в истории? - спросила она знаменитого химика.
- К сожалению, нет, - ответил тот. - Моя преждевременная смерть помешала это сделать.

Хотя лекции Бунзена и были очень интересными, многие студенты по привычке прогуливали и их. В конце каждого семестра к нему приходили на сдачу экзаменов совершенно незнакомые ему молодые люди. - Что-то я вас не припомню, - сказал как-то Бунзен одному студенту, протягивающему ему зачетную книжку. - И я вас, господин профессор, - находчиво поддакнул профессору студент, - а все потому, что сидел за колонной. Между нами говоря, ее место явно не в аудитории. - Возможно, что и так, - задумчиво согласился Бунзен. - Но никогда бы не догадался, что за этой колонной умещается столько людей!

А.П. Бородин своей основной профессией считал химию, но, как композитор, он оставил в истории культуры больший след. Бородин-композитор имел привычку писать ноты своих музыкальных произведений карандашом. Но карандашные записи недолговечны. Чтобы сохранить их, Бородин-химик покрывал рукопись раствором желатина или яичным белком. Химия помогала музыке!

Как-то Бородин пригласил к себе на вечер друзей. Играли его произведения, ужинали, беседовали.
Неожиданно Бородин встает, одевает пальто и прощается.
- Куда это вы, Александр Порфирьевич?
- Будьте здоровы, мне некогда, уже и домой пора: у меня завтра лекция...
Раздается взрыв смеха, и только тогда хозяин понял, что он у себя дома.

Рассказывают и о другом случае, происшедшем как-то с Бородиным. Однажды, уходя из дому и опасаясь, что во время его отсутствия к нему может прийти кто-либо из друзей, он приколол к входной двери записку: "Буду через час". Вернувшись через некоторое время и увидев записку, он огорчился:
- Какая досада! Впрочем, ничего не поделаешь - придется подождать... И, вздохнув, устроился на скамейке в ожидании... самого себя.

Однажды Бородин поехал с женой за границу. При проверке паспортов на пограничном пункте чиновник спросил, как зовут его жену. Бородин, отличавшийся рассеянностью, никак не мог вспомнить ее имя. Чиновник подозрительно посмотрел на него. В это время в комнату вошла Екатерина Сергеевна, и Бородин бросился к ней:
- Катя! ради бога, как тебя зовут?

Во многих лабораториях раньше не было приспособлений, защищающих от взрыва. Не было их и в лаборатории Шарля Адольфа Вюрца (1817-1884) в Медицинской школе в Париже. Как-то один из друзей Вюрца встретил его, прогуливающегося с озабоченным видом на площади перед лабораторией. На вопрос, что он тут делает, Вюрц ответил: - Я ожидаю результата опыта.

Д.И. Менделеев и А.П. Бородин весной 1860 года совершали путешествие по Италии.
- Около Вероны, - рассказывает Менделеев, - наш вагон стала осматривать и обыскивать австрийская полиция; она искала политического преступника, только что бежавшего из заключения. Бородина из-за южного склада его физиономии сразу же приняли за этого преступника, обшарили весь наш скудный багаж, допрашивали нас, хотели арестовать и, только убедившись, что мы действительно русские студенты, оставили в покое. К нашему изумлению, как только поезд пересек австрийскую границу, все пассажиры вагона бросились обнимать и целовать нас, кричали "виват!", пели во все горло! Оказалось, что политический беглец все время просидел в нашем вагоне. Благодаря Бородину его не заметили, и он благополучно ушел от австрийской полиции.

Однажды во время обучения в Геттингене Нильс Бор плохо подготовился к коллоквиуму, и его выступление оказалось слабым. Бор, однако, не пал духом и в заключение с улыбкой сказал:
– Я выслушал здесь столько плохих выступлении, что прошу рассматривать мое нынешнее как месть.

Адольф Байер (1835 - 1917) получил кафедру химии в Мюнхене, которой до него заведовал Либих. На этой кафедре остался работать лекционный ассистент Либиха Леонард. Однажды вечером он соорудил большую установку для демонстрации на очередной лекции. Байер спросил Леонарда:
- Что должно здесь получиться?
- О, мы получаем хлороформ! На возражение, что опыт Либиха по получению хлороформа из спирта и хлорной извести часто не удается, Леонард, ухмыляясь, ответил:
- Не беспокойтесь, господин доктор, хлороформ уже в колбе!

У Нильса Бора на двери весела подкова. И однажды его спросили:
- Вы совершили столько великих открытий, познали строение атома. Неужели вы верите во все эти суеверия?
- Нет, конечно. Но знаете ли, у подковы есть такое свойство: помогать даже тем кто в неe не верит.

Автор третьего начала термодинамики Вальтер Нернст в часы досуга разводил карпов. Однажды кто-то глубокомысленно заметил:
– Странный выбор. Кур разводить и то интересней.
Нернст невозмутимо ответил:
– Я развожу таких животных, которые находятся в термодинамическом равновесии с окружающей средой. Разводить теплокровных – это значит обогревать на свои деньги мировое пространство.

Однажды известный химик, создатель многих лекарств Эмиль Фишер совершал прогулку. К нему подошел писатель Зудерман и сказал:
- Как я благодарен, ваше превосходительство, за ваш чудесный снотворный препарат веронал. Вы меня спасли. Причем мне даже не нужно принимать его, достаточно, чтобы веронал лежал на моем ночном столике!
- Странное совпадение, - с улыбкой ответил Фишер, - когда мне трудно уснуть, мне так помогает ваш роман! Причем мне даже не нужно читать его - достаточно видеть вашу прекрасную книгу на моем ночном столике!

Вильгельм Оствальд, один из основателей физико-химии, был человеком со странностями. Он, например, очень не любил разговаривать с помощниками. Для этого учёный привинтил к дверям своей рабочей комнаты велосипедный звонок и поставил под ним скамейку с корзиной. Наговорив книгу или статью на валики диктовальной машины, он снабжал валики указаниями, клал в корзину и давал звонок. Секретарь должен был ждать, пока господин тайный советник возвратится к себе, и только после этого мог вынуть валики из корзины. Когда указания Оствальда были выполнены, секретарь клал работу в корзину, звонил в велосипедный звонок и быстро уходил к себе.

Немецкий химик Христиан Фридрих Шенбайн (1799-1868), открывший озон, однажды проводил дома эксперименты с нитрующей смесью. Жена запрещала ему эксперименты дома и он очень торопился закончить все до её прихода. Он так торопился, что пролил указанную смесь на кухонный стол. Опасаясь скандала, Шенбайн вытер смесь кухонным, хлопчать бюумажным фартуком и повесил его сушится над плитой... Через некоторое время раздался взрыв - взорвался пронитрованный фартук. Шенбайн скрыл следы преступления, а заодно открыл бездымный порох (1845).

Рассказывают, что известный химик-органик Николай Николаевич Зинин (1812-1880), заложивший основы органического синтеза (в частности, он первым получил синтетический анилин), не только бранил нерадивых студентов, но поколачивал их. Никто из них, как ни странно, на это не обижался. Впрочем, в потасовке разрешалось и дать сдачи профессору... Но охотников тягаться с Зининым не находилось: Николай Николаевич обладал богатырской силой и мог так сжать противника в объятиях, что тот потом долго приходил в себя.

Знаменитый физикохимик Джозайя-Уиллард Гиббс (1839-1903) - один из "Галереи славы великих американцев". Его имя носят многие величины и понятия химической термодинамики: энергия Гиббса, правило фаз Гиббса-Гельмгольца, треугольник Гиббса...
Семья Гиббса состояла из двух его сестер и шурина. Они прожили вместе всю жизнь в одном и том же доме, откуда ученому было рукой подать до школы, которую он когда-то окончил, колледжа, где он учился, и университета, где впоследствии преподавал. Тихий провинциальный городок Нью-Хейвен давал Гиббсу все, что нужно для работы: размеренную жизнь, множество книг, живописные окрестности для прогулок.
Одним из развлечений ученого было приготовление домашних салатов; они удавались ему как никому другому в доме. И кто еще мог бы дать этому блюду столь звучное имя: "Гетерогенные равновесия"?!

Немецкий химик-органик Август-Вильгельм фон Гофман (1818-1892) читал лекции по химии, как правило, в аудиториях, переполненных желающими его послушать. Он часто вносил шутку даже в самый сухой учебный материал, умел увлечь слушателей остроумной репликой.
Однажды, рассматривая свойства бензола на лекции в Лондонском Химическом колледже, куда он был приглашен работать, Гофман сказал: "Бензол обладает специфическим запахом." -- потом он слегка улыбнулся и добавил: "Одна леди сказала мне, что этот запах напоминает ей запах вычищенных перчаток."
В следующий раз, когда Гофман на лекции стал говорить об определении, данном запаху бензола его знакомой дамой, один из студентов, который уже знал эту шутку, встал и громко сказал, продолжая мысль Гофмана: "Он напоминает запах вычищенных перчаток".
Другой лектор, возможно, мог бы растеряться, но не Гофман. Он удивленно посмотрел на студента, замолчал на мгновение, а потом самым серьезным тоном спросил его: "Так вы тоже знакомы с этой леди?.." Аудитория разразилась смехом, а Гофман продолжил лекцию.

Однажды на камзоле Ломоносова продрались локти. Повстречавший его придворный щеголь ехидно заметил по этому поводу:
- Ученость выглядывает оттуда...
- Нисколько, сударь, – немедленно ответил Ломоносов, – глупость заглядывает туда!

Бор с женой и молодым физиком Казимиром возвращались вечером из гостей. Казимир был завзятым альпинистом и с увлечением рассказывал о скалолазании, а затем захотел продемонстрировать свое мастерство, избрав для этого стену ближайшего дома. Когда он, цепляясь за выступы стены, поднялся уже выше второго этажа, за ним, раззадорившись, двинулся и Бор. Маргарита Бор с тревогой наблюдала снизу. В это время послышались свистки и к дому подбежали несколько полицейских. Здание оказалось отделением банка.

Едва вы перешагиваете порог лаборатории, носящей имя Г. Н. Флёрова, сразу понимаете, что память о нем жива. Он улыбается вам с фотографий, что развешаны в холле и коридорах. И еще на стенах висят плакаты с афоризмами Флёрова - все знают, как он любил и ценил юмор.